13.03.2009

«Тайна Чингис Хаана»: и друг степей якут

Исторический эпос «Тайна Чингис Хаана» — это экранизация романа якутского писателя Николая Лугинова «По велению Чингис Хаана», не первый и, возможно, не последний фильм, посвященный основателю единого Монгольского государства, он охватывает период от рождения мальчика Темучина до становления его императором.

Первое, что бросилось в глаза еще задолго до выхода картины в прокат — это необычное для русского глаза написание имени личности, известной еще из школьного курса истории. Чингисхан, вместе, или через черточку, что не суть важно, как-то попривычнее. Ближе к появлению фильма на экранах кинотеатров России стали обращать на себя внимание другие занимательные подробности. Так, режиссер Андрей Борисов, дебютирующий этой масштабной двухчасовой картиной в большом кино — фигура с весьма богатым бэкграундом: главный режиссер Якутского государственного драматического театра, лауреат Государственных премий и премии «Золотая маска» и, что особо интересно, министр культуры и духовного развития Республики Саха, как официально называется Якутия. Борисов уже ставил в своем театре спектакль по этой книге Лугинова, который, в свою очередь, является вице-президентом Академии духовности Республики Саха. Все вышеперечисленное, равно как и то, что бюджет картины (а он составляет солидную для наших земель сумму в 10 миллионов долларов) сложился из денег правительства Республики Саха и поддержки якутской алмазной компании, наводит на мысли о национальном идеологическом проекте, каковым фильм, по сути своей, и является. Рядовому зрителю все это знать совершенно не обязательно, его интересует художественная и развлекательная составляющие, и с этим у картины, позиционирующейся как первый национальный проект в новейшей истории российского кино, существуют явные проблемы.

Впрочем, один факт из биографии создателей — их богатое театральное прошлое и настоящее — становится очевиден неоднократно за время просмотра. За исключением батальных сцен, которые сняты с размахом и массовостью, и пейзажей природы, коим тоже отдано немало экранного времени, вся остальная драматургия и актерское мастерство напоминают смесь японского театра Кабуки с провинциальным спектаклем. Диалоги и реплики решены все больше на повышенных тонах и с нескрываемым пафосом, а картинные позы, которые принимают герои, роднят их с восточной неторопливостью и замедленностью. Если же говорить о содержании картины, то оно не сильно отличается от недавних предыдущих опытов в этой области Сергея Бодрова-старшего с его «Монголом», сменился только вектор. Ну, и реализация замыслов режиссера и съемочной группы, а они претендовали на нечто эпическое и грандиозное, оказалась настолько слабой, что даже как-то грустно. В особенности от того, что фильм вышел в достаточно широком прокате, но вряд ли вернет даже малую часть затраченных на него средств. А ведь на дворе кризис, знаете ли.

Так что же происходит на экране за два часа полезного времени? Хан Есугэй берет в жены предназначенную ему солнечным затмением девушку Ожулун, у них рождается сын Темучин. После гибели отца Темучин покидает родной дом и вынужден долго скрываться, расти и копить силу. Сам Темучин с детства обручен с девочкой Бортэ, которая вырастет, и станет красавицей и его любимой женой. Кругом, как водится, строят козни враги из разных племен, включая кровных родственников. У Темучина есть два брата — названный побратим Джамуха, который тоже станет могучим воином, и шаман Хохочой. С обоими у будущего правителя необъятных степей развиваются непростые отношения, от преданности и вплоть до проклятий и предательства. Сам Темучин — избранник бога неба Тэнгри, и стремится к соединению враждующих племен под властью единого закона. Кроме Вечного Синего Неба, на которое герои ссылаются регулярно, проводя режиссерскую линию о единобожии в лице Тэнгри, есть еще христианский католический священник брат Иоанн, невесть каким ветром занесенный в эти степи. Он постоянно взывает к прекращению междоусобиц, взывая, что твой кот Леопольд: «Все люди — братья!», читает узкоглазым детишкам Священное Писание и в итоге крестит Чингис Хаана. А ближе к финалу появится и китайский мудрец, обучающий сына Темучина восточным единоборствам и записывающий иероглифами «тайную летопись монгольской жизни», которую он передаст Иоанну для дальнейшего распространения по всему миру. Наступает же финал, что называется «в начале славных дел», когда, победив всех внутренних врагов и объединив племена, Чингис Хаан готовится к дальнейшим подвигам. Как и в предыдущих современных картинах о великом воителе, до самих подвигов не доходит — а о них история знает много. Причем особенно много знает как раз земля российская, на которой татаро-монгольские завоеватели пролили немало крови. Впрочем, эта линия достаточно широко отражена в классическом советском кино, правда, там главными героями были совсем другие люди, а воители-кочевники как раз выглядели малосимпатично, мягко говоря.

Но дело, опять-таки, даже и не в этом. В конце концов, история кино знает немало примеров, когда жертвование исторической правдой в угоду задачам искусства, или даже государства (Лени Рифеншталь и Гитлер, к примеру, или многое из советского кинематографа) не мешало произведению стать классикой, причем заслуженно. Все гораздо проще: вот так вот стараешься, привлекаешь местные ресурсы в виде бюджетных денег, средств от добычи алмазов и монгольской конницы с пехотою, претендуешь чуть ли ни на современного Тарковского, а на выходе получается скука смертная, она же «У.Г.», если пользоваться сетевыми мемами. Познавательное в этнографическом смысле, но совершенно бесполезное в художественном. И тайна тут всего одна — зачем нацпроектам дался якутский Чингисхан, крепкий государственник и хороший семьянин. Но на нее нет ответа.

Алексей Леонидов