27.12.2010

Александр «Чача» Иванов: «У нас в стране плохо с демократией и свободой слова»

12 декабря в зеленоградском клубе «Z1» состоялся концерт группы «Radio ЧАЧА», нового проекта легендарного музыканта, культового персонажа российской рок-сцены, бессменного лидера группы «НАИВ» на протяжении более двух десятков лет Александра «Чачи» Иванова.

Это было первое выступление «Radio ЧАЧА» в Зеленограде, прошедшее в рамках их масштабного тура. Перед концертом корреспондент Инфопортала взял интервью у одного из лучших фронтменов страны.

— Noize MC назвал вас «своей ролевой моделью лет через 15-20». А была ли у вас ролевая модель в его возрасте, и кто является ей сейчас?
— Я могу совершенно спокойно сделать алаверды. Ваня Алексеев, известный широкой публике как Noize MC — мой идеал исполнителя, в отличие от меня самого. К счастью для него, он молод, у него много сил, много здоровья, он очень талантлив и, я думаю, что у него все впереди. Если я являюсь для него ролевой моделью в некотором отдаленном будущем, то он для меня является ролевой моделью сегодняшнего дня. Я очень внимательно слежу за его творчеством, очень симпатизирую ему. Он — это редкий случай, в российском шоу-бизнесе чего-то добиться очень сложно. Это большая проблема, отношения между людьми довольно жесткие, это часто замешано на личных амбициях, на славе, на эгоцентризме. Ваня ухитряется при этом добиваться каких-то результатов и оставаться хорошим человеком. Я его вижу немножко изнутри, не с той стороны, с которой его видят стадионы, а во внутренней жизни, как он общается со своим ребенком, какой он человек в быту. Он удивительным образом совмещает в себе хорошие, высокие человеческие качества, с одной стороны, и, с другой стороны, бесспорно, добивается каких-то серьезных результатов.

— А каково играть панк-рок и быть анархистом, когда вам уже не 20 лет, а в два раза больше?
— Я бы не сказал, что это как-то особенно сложно. Тут скорее есть некий эмоциональный момент. В молодости много делаешь на «ура» и на каком-то автомате, не особенно задумываясь. С возрастом больше осмысленности происходит в движении, и больше головы вовлечено в этот процесс. Но это неплохо, я это оцениваю положительно. Я все равно испытываю положительные эмоции, мне интересно заниматься тем, чем я занимаюсь. Просто меньше делаешь на интуиции, на эмоции, больше — осмысленно. Я продолжаю делать то, что я делал всегда, и мне это нравится.

— Рок остается для вас музыкой протеста, музыкой бунта?
— Если этой составляющей в творчестве нет — я лично для себя не могу найти оправдания заниматься этим делом. Просто быть веселым чуваком, который поет про бухло и про наркотики, все время, с утра до вечера — это здорово, конечно. Но это очень непростая работа — играть в панк-группе, ездить с концертами, если она лишена гражданского «мессиджа». Особенно в такой ситуации, в которой мы сейчас находимся. Есть страны, в которых с демократией получше, и там нет такой необходимости. А у нас в стране с демократией и со свободой слова плохо. Игнорировать это и не говорить об этом я считаю для себя невозможным, это просто нужно делать. Это единственное, что может оправдать такого сорта занятия.

— А может ли рок-музыкант этой своей позицией хоть что-то изменить? Основное население нашей страны, миллионы предпочитает шансон и попсу, а рок-музыку в России сейчас слушают, максимум, тысячи людей.
— Роль российского рок-музыканта здесь действительно отличается от роли рок-музыканта, который играет в Европе и Америке. Но это не меняет сути дела, все равно стоит говорить о тех вещах, которые тебя волнуют, и провоцировать других на какие-то мысли и идеи по этому поводу. Да, в силу особенностей нашей страны, в силу того, что информационное пространство заточено под то, подо что оно заточено, более популярны и востребованы другие жанры. Но у рока достаточно поклонников, есть люди, которым эта музыка интересна, и хорошо, когда музыканты поднимают темы, которые касаются всех. Мы сегодня, кстати говоря, ведем примечательный разговор, в День Конституции Российской Федерации, которая регулярно попирается в нашей стране властями. И поговорить об этом всегда есть повод.

— Роспуск «НАИВа» в свое время и нынешний ваш сольный проект — это сознательная «игра на понижение»? Ведь, как известно, отказ от известного, «раскрученного» названия неуклонно ведет к снижению посещаемости концертов, у нас в стране чаще всего так и происходит.
— Я бы не сказал, что «НАИВ» был распущен. Дело в том, что группа «НАИВ» находится в творческом отпуске. Он уже затяжной, связано это с тем, что у нас есть творческие разногласия по поводу музыкального процесса, часть участников видит это одним образом, другая — другим. Однако эти противоречия не являются неразрешимыми навсегда. Вполне возможна ситуация, когда «НАИВ» вернется на сцену. Другой вопрос — как скоро это может произойти. Для того чтобы это случилось, нужно преодолеть творческие разногласия, которые у нас имеют место быть. Пока они не преодолены, я совершенно спокойно и с большим удовольствием занимаюсь этим проектом под названием «Radio ЧАЧА». Я очень рад тому творческому союзу, который у нас сложился с участниками этого проекта, со всеми без исключения. У нас очень правильное творческое взаимопонимание, мне кажется, мы двигаемся в одну сторону и действуем в общих интересах. Вопрос «Когда вернется «НАИВ»?» остается без ответа, эта группа еще может вернуться на сцену. Но сейчас все мои интересы и все мои творческие усилия сосредоточены на этом новом проекте. Если просто и честно говорить — я очень доволен теми результатами, которые мы получили на первой пластинке, я с нетерпением жду, когда мы сможем приступить к записи второй, и мы постараемся сделать ее уж, по крайней мере, не хуже, чем дебютный альбом. Я крайне оптимистично смотрю на свой новый проект и буду заниматься им до тех пор, пока мне это будет интересно. А к «НАИВу» мы обязательно вернемся в будущем, но это просто вопрос будущего.

— Работа над второй пластинкой еще не началась?
— Она началась, мы смотрели кое-какой материал, даже ездили на студию, на которой будем его играть и записывать все это. Но из-за того, что современный мир очень быстро меняется, и возникает много всяких дополнительных возможностей, таких, например, как запись пластинки вообще не в России, все это находится в немножко подвешенном состоянии. Ну и сам материал, мы его тщательно «селектируем», отбираем, чтобы это было именно то, что нам нужно. Сейчас нас ждут впереди новогодние праздники, в российской истории это всегда череда провальная, в январе нельзя начинать никакие новые проекты. Закончатся праздники, мы посмотрим на тот материал, который у нас сейчас накоплен, и, может быть, весной или летом приступим. Летом музыкальная жизнь рока и панк-рока немножко замирает в нашей стране, в это время на «ура» идет всякая «распопсация», играть по югам. Мы как раз в эту тему не вписываемся, лето в этом смысле — мертвый сезон, когда можно себе позволить заняться записью пластинки, так, если бог даст, оно и будет.

— События на Манежной площади — что это, по-вашему? Это бунт, анархия, хулиганство, что-то еще?
— Мне сложно сказать, я не был свидетелем этих событий и не знаю, что там произошло на самом деле. Мне больше всего не понравился комментарий Нургалиева, который обвинил леворадикалов в том, что они спровоцировали эти столкновения. Это такая немножко «оговорочка по Фрейду», они, видимо, ждали выступлений 12 декабря, в защиту Конституции, в которых как раз могли бы участвовать леворадикалы. Но для министра внутренних дел недопустимо не понимать разницу между левыми и правыми радикалами, между националистами и анархистами. И он делает это публично, делая официальное заявление, он фактически обвинил левых, что это они спровоцировали. Мы все видели лозунги, которые кричались на Манежной площади, мне кажется, это никак не связано с левыми, это первое. И второе — это самое массовое выступление молодежи за последние многие годы. Та стабильность, которую нам рисует телевидение, демонстрируя, что все хорошо, Путин и Медведев вместе с «Единой Россией» верным путем ведут русский народ к построению самого лучшего в мире общества — вот эта картинка гламурная, она как раз была опровергнута этим выступлением. Можно по разному оценивать лозунги, которые там произносились, но без сомнения точно, что люди, которые там собрались, были очень радикально настроены против милиции. Потому что именно милиция всех и з**бала. И вот это недовольство — оно прорывается в разных формах, и мы являемся этому свидетелями. Тут остается только лишь уповать и надеяться на то, что новый закон о полиции, который последнее время так активно обсуждается в обществе и который так активно двигает Дмитрий Медведев, не ухудшит положения. У меня, честно говоря, после чтения этого документа сложилось впечатление, что у ментов, у которых и так слишком много прав — им еще добавят прав. И если они и в этой ситуации, когда у них прав типа немного, они находят возможности этим бесконечно злоупотреблять, использовать свое положение не в целях охраны обычных граждан, а исключительно в целях личного обогащения, если им добавить еще прав — это может привести к еще более сложной ситуации на улицах. Будем надеяться, что этот закон о полиции будет хоть как-то регламентировать их действия и менять ситуацию к лучшему. Мне не хочется верить, что все это затеяно исключительно для того, чтобы окончательно превратить нашу страну в полицейское государство.

— Вы сами сделали для себя какие-то выводы из этих событий на Манежной?
— Меня все-таки больше всего поразило то, что министр внутренних дел путает левых и правых, с такой легкостью, и, причем с большого экрана. Это говорит о том, что он либо ничего не понимает совсем, либо что это ему настолько все равно. Есть милиция, и есть какие-то отморозки, неважно, как они называются, так или сяк, они — плохие. Кто они конкретно — неважно. Какие-то молодые необычные граждане, у них какие-то дурацкие прически, они как-то по-дурацки одеваются. Это попытка всех под одну гребенку грести, мне кажется, на таком уровне недопустима. И никто даже ему это на вид не поставит.

— У вас уже достаточно взрослый сын. Что он слушает? Нет ли у вас в семье конфликта поколений?
— Да нет, конфликтов нет. Он увлекался разными жанрами музыки на протяжении своего становления, сначала как подросток, сейчас ему уже 18 лет, совершеннолетний. Самый разный спектр музыки, он как раз демонстрирует мне «наджанровый» интерес, он не привязан к какому-то конкретному жанру. Я думаю, что это в целом положительно. Потому что когда я был молодым, у нас было строгое деление, каждый был привязан к какой-то своей «тусе». А сын смотрит на вещи широко, и мне это нравится.

— Последний период группы «НАИВ» был все больше и больше близок к классическому року. Сейчас можно сказать, что вы возвращаетесь к своим корням?
— В каком-то смысле — да. Это возврат к панк-року. Это была одна из причин, по которой «НАИВ» взял творческий отпуск, мне было интересно делать вот такого сорта музыку. А группа двигалась в сторону классического рока, более среднетемпового, где-то — экспериментального, с какими-то смежными жанрами. А мне было интересно заниматься панк-роком, вот, собственно, я этим и занимаюсь в проекте «Radio ЧАЧА».

— Один из возможных вариантов развития событий у нас в стране, как показали недавние события — это хаос и анархия. Может ли это стать благодатной почвой для оживления отечественного рока, изрядно успокоившегося за последнее время? Ведь при относительной стабильности в России и рок по большей части стал довольно спокойным. Или тогда будет уже не до рока?
— Я думаю, что в России, все-таки, бунт безжалостный и беспощадный. И если тут будет хаос, то, действительно, будет уже не до рока. Я бы и сам не хотел, чтобы было так. Мне бы хотелось, чтобы музыка играла «солидаризирующую», объединяющую роль. Но я боюсь, что в тех условиях, в которых мы реально существуем, людям будет просто не до этого. В 90-е, после того, как рухнул Советский Союз, я был свидетелем безвластия. И я не могу сказать, что это было здорово. Это было право сильного. Это не анархия в классическом понимании, а как раз право сильного, когда люди, у которых есть деньги и сила, у которых нет совести, не боятся ничего, они могут делать все, что хотят без оглядки на какие бы то ни было нормы. Так что тут надо быть очень осторожным. Та стабильность, которой мы добились, она, может быть, спорна, но она все равно дает какие-то гарантии большинству населения. Все-таки сейчас не каждый день сбивают людей на остановке, ДТП с участием машин со спецсигналами вызывают общественный резонанс, об этом говорят. А в 90-е происходило все, что угодно, люди, сбив на остановке 10 человек, платили 100$ и уезжали. Возврата к этому не хотелось бы.

— А если когда-нибудь народные волнения все же примут массовый характер, и здесь станет совсем неспокойно — вы не задумаетесь об отъезде из страны? Тем более что такая возможность у вас вроде бы есть.
— Граница открыта, и возможности есть пока у всех. Пока граница не закрыта, все могут от греха подальше уехать. Но я надеюсь, честно говоря, что до этого не дойдет. У меня здесь сын, у меня здесь дочь, маленькая совсем, я прожил основную часть жизни здесь, я думаю на русском языке. Я не хотел бы менять место дислокации. Да, есть возможность куда-то ездить, смотреть, как живут другие люди, примерять их опыт на себя — это интересно. Но в целом я — русский человек и хочу жить здесь.

— В последние годы социальный протест в музыке стал модным, и в него стали играть совсем уже посторонние люди. Вы — человек в этом плане опытный, и у вас эта позиция давно. Можно ли что-то изменить словами, или это только выпуск пара? В том же интернете, где можно писать все, что угодно.
— Я думаю, тут выполняются две функции. Первая, почему это и разрешают — выпуск пара. Люди поговорили, высказались. Но также есть и попытка менять что-то. Чем больше людей оповещено о том или ином событии, тем больше шансов, что на это как-то отреагируют. Я рассматриваю это положительно и позитивно. Вообще, свобода информации — важная вещь, на благо которой стоит работать. Я все-таки выступаю и за свободное распространение музыки в интернете. Я понимаю, что в связи с этим возникает огромное количество вопросов у правообладателей, в частности — у меня. Но все равно это лучше, чем отсутствие информации. Я жил в Советском Союзе, я помню, как мы ездили и покупали пластинки, как все это было сложно. С другой стороны, в то время это ценилось.

— А не обесценивает ли информацию ее доступность?
— Информация обесценилась потому, что ее слишком много. Все создают много информации, у всех есть возможность это делать, в этом смысле иерархия ценностей разрушена. Но это, видимо, та цена, которую люди платят за свободу. Я думаю, что в конечном итоге люди выработают какой-то критерий, то, что создается, будет систематизироваться, осмысляться по-другому. Сейчас действительно свобода создала то, что любой человек, вне зависимости от степени таланта, может что-то делать, что-то заявлять и каким-то образом это распространять. И в этом потоке, когда возможно все сложно сориентироваться, особенно молодому человеку или молодой девушке. Какой-то механизм возникнет, просто для этого требуется время. Если, конечно, такая свобода в интернете сохранится. Потому что по большому счету — это небывалая ситуация, в истории человечества никогда такого не было, чтобы информация могла распространяться так быстро и свободно. Как долго это продлится — неизвестно.

— Рок-н-ролл всегда был крепко связан с алкоголем и наркотиками. Вы отказались от стимуляторов и алкоголя. Где вы берете энергию? Занимаетесь спортом, фитнесом?
— Нет, я ничем не занимаюсь. У меня был единственный опыт — я полгода ходил в бассейн, плавал. Я спросил у Саши Скляра: Саша, ты старше меня на десять лет, ему 50 с лишним, ты выглядишь прекрасно, как ты держишь такую форму? Он ответил: я плавать хожу. И полгода я ходил, плавал в бассейне. Но это максимальное, на что меня хватило. Не знаю, я люблю жизнь, наверное, это все объясняет.

Беседовал Алексей Коблов

Фотографии предоставлены организатором концерта — компанией PX-Promo