«Ночью над лесом стояло сплошное зарево от разрывов...»

Инфопортал публикует воспоминания местных жителей, переживших на территории современного Зеленограда события зимы 1941–42 годов.

В публикации использованы материалы изданий Музея Зеленограда «Дети войны», «В сорок первом на сорок первом», «Там, где погиб Неизвестный солдат».

«Хотя фронт и приближался к нашим местам, мы все же готовились к зиме. Утепляли дом, вставляли в окна зимние рамы, заготавливали на зиму дрова. Зима в 41-м пришла рано и была очень суровой. Дрова мы заготавливали и возили на санках с того места, где сейчас стоит кинотеатр "Электрон". В один из таких дней, когда мы везли дрова, из-за леса со стороны деревни Ржавки, где сейчас детсад "Олененок", вылетел самолет с крестами на крыльях, а за ним два наших истребителя И-16. Истребители вели по нему огонь поочередно, длинными очередями, и было видно, как пулеметные трассы шли к немецкому самолету. Все жители, которые везли дрова, попадали в снег, потому что немецкий самолет стрелял по нашим самолетам и, соответственно, в нашу сторону. Этот воздушный бой был очень скоротечным, проходил он там, где сейчас поликлиника № 152. В том месте был склад горюче-смазочных материалов аэродрома [...] когда немецкий самолет сбросил бомбы, там взметнулось огромное пламя и долго горело. Истребители продолжали преследовать фашистский самолет».

Из воспоминаний Бориса Васильевича Ларина, уроженца деревни Матушкино (родился в 1932 году)

«Тот лес, где находится ныне летний кинотеатр, памятник-блиндаж, кинотеатр "Электрон", школа №842, детсад "Олененок", детсад №214, у нас называли Подрябинкой. От кинотеатра "Электрон" по Ленинградскому шоссе и сейчас видна насыпь. Здесь в 1920-е годы была построена узкоколейка, по которой в годы разрухи возили дрова из-под Льялово для отопления предприятий и жилых домов Москвы. Вдоль этой дороги были установлены наши минометные батареи. В этом лесу было очень много землянок. Лес этот обстреливался немцами круглые сутки. Ночью над лесом стояло сплошное зарево от разрывов. У школы №842 очень долго стояла ель, под которой была наша пулеметная точка, которая не давала немцам свободно передвигаться по деревне. О том, как наши бойцы не давали свободы немцам, говорят воронки от мин и снарядов вокруг этого места. Все было ими изрыто, а ель, вся простреленная и изуродованная осколками, была памятником этим бойцам. Она росла напротив входа в школу №842».

Из воспоминаний Бориса Ларина

Минометчики на огневой позиции под Крюково в декабре 1941 года. Фото В.С.Кинеловского

«На перекрестке Ленинградского и Крюковского шоссе [Панфиловского проспекта] несли патрульную службу четыре девушки лет восемнадцати–двадцати. Там, где находился до недавнего времени пост ГАИ, в начале ноября 1941 года стоял шалаш, сделанный из еловых веток, у него всегда горел костер. Под Льяловским шоссе был тоннель, в котором располагались нары для отдыха патрульной службы. Задача девушек состояла в проверке документов у тех, кто направлялся в Москву. Две девушки всегда находились на перекрестке, а две отдыхали. Нам, мальчишкам, очень нравилось к ним ходить. Они рассказывали нам о партизанах и пели о них песни, читали стихотворение Суркова "В землянке", на слова которого была также написана песня "Я по свету немало хаживал", и другие. Рассказывали, что происходит на фронте, давали подержать винтовку. Мы были такими счастливыми в это время!

Девчата ходили в деревню за водой. У моей тети Елены Сергеевны заказывали носки и перчатки (она их вязала на машинке). Девушки дежурили с месяц. Одну из них, как сейчас помню, звали Шурой. Это была высокая, статная, чернобровая девушка. Она очень выделялась среди подруг. Все девушки потом переписывались с тетей и впоследствии написали, что Шуру под Ржевом задавил немецкий танк.

Девушки были смелые, боевые и отчаянные! Со стороны Ленинграда ехала полуторка, в которой сидели лейтенант и шофер. На перекрестке дежурили девушки. Они остановили машину , и одна из них потребовала документы у лейтенанта. Он отказался выполнить ее требование. Она в один момент зарядила винтовку и наставила на него. Лейтенант в свою очередь выхватил пистолет, вскочил в кузов и крикнул водителю, чтоб быстрей уезжал. Но тут прогремел выстрел: пока первая девушка держала его на мушке, вторая выстрелила в заднее колесо – машина накренилась вправо, на выстрел выскочили девушки с винтовками, которые отдыхали в тоннеле. Этот эпизод произошел в несколько секунд. В это же время из Москвы ехала воинская машина с солдатами. Они и завершили эту трагическую сцену, обезоружив и взяв обоих с собой как диверсантов. Документов-то у них не было».

Из воспоминаний Бориса Ларина

«По приближении фронта колхозникам выдавали по последним заработанным трудодням зерно. Зерносклад был там, где сейчас находится здание "Зеленоградстроя". В 20-х числах ноября жители деревни Матушкино, получая зерно, видели, как немецкие самолеты бомбили деревню Ржавки. Как после мы узнали, когда ходили в Ржавскую школу, по деревне проходила воинская часть и фашисты обрушили на нее смертоносный груз. В этой бомбежке погибли не только военные, но и гражданское население. В один из домов было прямое попадание, […] погибли солдаты и вся многодетная семья. Дом находился там, где сейчас выезд на Ленинградское шоссе 400-го автобуса».

Из воспоминаний Бориса Ларина

Крюково в декабре 1941 года

«В то время, когда мы стояли у окопов, два наших самолета У-2 летели на небольшой высоте над полем, где стоял "молотильный сарай" (сейчас там промбаза), в сторону "Слободки". Летчики, видимо, не знали, что в деревню вошли немцы. На наших глазах по ним был открыт немецкий огонь, и они оба загорелись. Один из них упал на поле, где сейчас котельная, а другой перетянул через Крюковское шоссе и упал в то место, где сейчас находится "Дом мебели"».

Из воспоминаний Бориса Ларина

«На том месте, где сейчас стоит 1-й торговый центр, был раньше бугор, на котором росли сосны. В этом месте нашими бойцами была оборудована позиция, которая не давала немцам свободно передвигаться по деревне. Бойцам пришлось отбивать атаки немцев и днем, и ночью. Эти пулеметчики уж очень им досаждали! После боя на этом месте лежали трупы немцев в белых халатах. Видимо, они не раз хотели ликвидировать наших пулеметчиков».

Из воспоминаний Бориса Ларина

Конный патруль в Крюково

«Самые жестокие бои проходили у Быкова болота на небольшом поле Камнедробилка (где сейчас подстанция и водонапорный узел в 1-м микрорайоне) и в лесу за монументом Славы. Во время боев эта территория подвергалась мощной бомбежке немецкой авиации. Бомбы сбрасывались, видимо, очень большие, так как воронки от них достигали 3-4 метра. Характерно, что много их, бомб, валялось в лесу неразорвавшихся. В этом же лесу валялись всевозможные "сюрпризы" в виде красочных бобов, которые гудели, но сразу не взрывались, почему мы и остались живы».

Из воспоминаний Бориса Ларина

«От наших военных друзей 7 декабря 1941 года мы узнали, что немцев в Крюкове нет, и 8 декабря мой отец, я и брат пришли в Крюково — около 10 часов. День морозный, безветренный, солнечный. Тихо. Отец и брат, не задерживаясь, ушли к дому. На привокзальной площади я задержалась, разглядывая во все глаза: разрушенный мост через железную дорогу, около него что-то горело и дымилось, разрушенные руины — железнодорожную платформу, школу, вокзал, три дома, где жили железнодорожники с семьями, горящую ИТК и свежевырытую огромную и глубокую братскую могилу.

На заснеженной площади — я, два похоронщика и две лошади (одна черная, вторая — рыжая), запряженные в сани, на которых лежали погибшие солдаты. Похоронщики — оба с печальными глазами и лицами. Неторопливо они доставали медальоны из карманов гимнастерок и тихими голосами обсуждали — снимать или не снимать с погибших валенки и шапки. И не стали! Так и хоронили в шинелях, валенках и шапках. А я стояла и смотрела. Девочка, которой только что исполнилось 14 лет. И эту печальную картину я запомнила на всю жизнь. […] В последующие годы я часто приходила к этой могиле и плакала. А дочка спрашивала — «Мамочка, ну почему ты всегда на этой могиле плачешь?» Я рассказывала. Сейчас вот пишу, вспоминаю, и снова в глазах слезы. И когда над могилой ставили первый памятник, я стояла на крыльце своего дома, слушала траурную музыку и тоже плакала».

Из воспоминаний М.В. Сидельниковой-Дементьевой

Брошенный у поселка Крюково танк

«Первых обнаруженных непохороненных бойцов Красной Армии после боев декабря 1941 года свозили (в том числе и дети 13-14 лет) на Крюковскую площадь со всех близлежащих деревень. В феврале–марте 1942 года саперы взорвали землю динамитом на Крюковской площади и с воинскими почестями похоронили всех найденных бойцов. Потом сюда же подхоранивали останки воинов, обнаруженных позднее, но уже в отдельные могилки. На площади Крюково был памятник. Варианты его конструкции менялись три или четыре раза. Автором первого проекта был местный житель Н. Бухаров. Затем, когда был установлен другой памятник, я помню его открытие и артиллерийский салют. После этого салюта у нас рухнула крыша (в 1949-м или 1950 году). Дом восстанавливали очень тяжело. Для нас это была целая драма».

Из воспоминаний Александра Ивановича Волкова (родился 6 января 1942 года, с 1946 года проживал в поселке Крюково)

Трофейный танк в деревне Каменке

«На кладбище в Андреевке было огорожено "немецкое кладбище", где хоронили военнопленных немцев. Оно располагалось так: если со стороны 14-го микрорайона идти по направлению к Андреевской церкви, перед самым началом кладбища (с левой стороны нынешнего кладбища, где поле). Там стояли обычные кресты, но оно было огорожено колючей проволокой. В начале 1950-х годов по распоряжению председателя колхоза "Андреевский" его перепахали. И все-таки досадно, что теперь родственникам тех немцев никто не сможет указать место, где находилось это кладбище. Тем более, что определить имена этих немцев проще, ведь у каждого из них был свой жетон. Сейчас уже никаких следов не осталось от "немецкого кладбища"».

Из воспоминаний Александра Волкова

«Мы, ребята, общались с этими немецкими солдатами, т.к. они были специалистами по резьбе по дереву, изготовляли очень интересные самоделки, лапту, шахматы с фигурками в виде человечков (крестьянина, рабочего и другие). Среди них были искусные мастера. Мы получали все эти поделки, обменивая их на две–три морковки, которые мы подсовывали под проволоку. Это был своего рода бартер. Охранники нас даже не прогоняли, они позволяли меняться пленным с нами на корку хлеба, редьку, репу, морковку, все то, что росло на наших участках. Злости к пленным немцам у нас уже не было, ведь мы хорошо знали, что такое голод. Пленные находились здесь до 1953 года. Их отпускали поэтапно».

Из воспоминаний Александра Волкова

Встреча Нового года в лесу под Крюково в декабре 1941 года. Фото Галины Санько