Когда ехал поступать в МИЭТ, видел себя кибернетиком

— Анатолий Николаевич, в преддверии Вашего юбилея хотелось бы начать разговор с истоков. Точнее — с начала зеленоградского периода Вашей жизни. Вы как-то уже рассказывали в интервью, что впервые приехали в Зеленоград в августе 1971 года 17-летним юношей на 400-м автобусе и по дороге успели подумать, что перепутали маршрут, так как автобус, казалось, едет куда-то не туда. Приезд этот был связан с поступлением в МИЭТ. Почему Вы вообще выбрали этот вуз и кем на тот момент видели себя после окончания института?

— Это не я выбрал, а за меня выбрали. Вообще, в девятом–десятом классах я плотно занимался математикой и физикой и собирался поступать на мехмат МГУ. Занимался факультативно с учительницей, однокурсница которой как раз работала в университете. И она нам присылала варианты вступительных экзаменов в МГУ. От руки переписывала — никаких ксероксов тогда не было — вкладывала в почтовый конверт и присылала. Так вот, за эти два года не было ни одной задачи, которую бы я не решил.

Так что я настроился железно поступать на мехмат. Экзамены в институты тогда проходили в августе, а в университет — в июле. То есть ехать поступать в МГУ надо было буквально на следующий день после выпускного. Мама мне уже купила билеты на поезд из Буя в Москву (Анатолий Смирнов — уроженец города Буй в Костромской области — прим. Инфопортала). Но в последний момент я передумал. Передумал по юношеским, так сказать, причинам. Забил на все — отдыхал, гулял. Решил, что осенью пойду в армию.

А два моих одноклассника собирались поступать в МИЭТ. Рассказывали мне, что это молодой институт в молодом городе. Раньше для абитуриентов издавались специальные справочники, по которым они выбирали место продолжения учебы. Но МИЭТа в них тогда еще не было. И мои одноклассники узнали о нем из телевизора. Дело в том, что в 1971 году команда МИЭТа (а на самом деле — команда Зеленограда), играла в финале союзной лиги КВН, который проходил в Питере, с командой Белорусского политехнического университета (а на самом деле — сборной Белоруссии). Тогда КВН был очень популярной развлекательной программой — все ее любили, ждали. Вот по этому принципу они МИЭТ и выбрали. Ясно, что, конечно, ребята были ориентированы на технические специальности, они тоже занимались математикой и физикой. И уговорили меня поступать с ними. Я погулял месяц и поехал. И так сложилось, что они не поступили, а я поступил.

Ну, а кем я себя видел? Тогда было очень модное слово — кибернетика. И я поступил на факультет МПиТК — микроприборов и технической кибернетики. Вот и видел себя инженером-кибернетиком. Это все, что я тогда мог представить себе о будущей профессии.

Самые счастливые месяцы своей жизни я работал в лаборатории НИИМП

— Когда Вы поняли, что организационно-управленческая работа привлекает Вас больше, чем кибернетика или микроэлектроника?

— Не было такого момента. Все как-то само собой произошло. Я к этому никогда не стремился. Сначала была просто общественная работа, куда меня все время выталкивали старшие товарищи — видимо, видели какие-то там лидерские задатки — не знаю. Потом это стало комсомольской, партийной, советской работой, где тоже что-то получалось. Я иногда думаю, что, возможно, я рано и зря смирился с такой судьбой. Мой завлабораторией в НИИ микроприборов Владимир Иванович Карасев, у которого я работал после института — он потом стал гендиректором компании «Оптэкс» — говорил, что из меня мог бы получиться неплохой инженер. Кстати, то же самое говорил Генрих Иосифович Ройзенблит (выдающийся технолог, более 30 лет проработавший в зеленоградском НПО «Элас», а в 1991 году возглавивший созданный на базе НИИ микроприборов КБ «Взлет» — прим. Инфопортала). Но случилось так, как случилось. Я не выбирал этот путь, не делал никаких поворотов.

— В лабораторию в НИИМП Вы пришли именно работать по специальности, а не просто числиться?

— Да, работать по специальности. И это были самые счастливые месяцы в моей жизни. Кстати, наш знаменитый зеленоградский археолог Саша Неклюдов работал лаборантом в той же лаборатории, что и я. Там же работал Андрей Визбул, муж Татьяны Владимировны Визбул (с 1977-го по 2016 год — директор зеленоградского музея — прим. Инфопортала). Так что я еще в те времена многое знал о музее, об их походах, раскопках и так далее. Когда музей перебирался из квартиры в 4-м микрорайоне в помещение на улице Гоголя, я даже, помню, организовывал помощь в переезде в рамках каких-то субботников.

— То есть буквально через несколько месяцев общественно-организационная деятельность все-таки стала отодвигать на второй план работу по специальности?

— Повторюсь, что меня все время толкали, я сам не определялся со своей судьбой. А когда уже в эту колею вступил, видимо, смущало то, что что-то получается… Когда человек занимается чем-то, что ему не нравится и не получается, он, естественно, будет искать какого-то поворота. А у меня вроде получалось.

И потом, я вот такой, наверное, социальный человек. Помню, в лаборатории со мной работал один талантливый парень — он пришел к нам после МИФИ. Вот ему больше ничего не нужно было, кроме как целыми сутками сидеть у осциллографа со всеми этими штучками, которые они там изобретают, мастерят, испытывают и так далее. А мне все-таки всегда было нужно какое-то общественное бытие, необходимость общения. И поэтому все эти сначала комсомольские дела, а потом уже более серьезная работа, наверное, нравились. Сейчас трудно, повернувшись назад, оценить. Но, я говорю: иногда возникает мысль, что, может быть, надо было еще тогда все это дело остановить и поменять.

В конце 80-х мы разрабатывали проект создания технополиса в Зеленограде

— Про Вашу деятельность в 80-е годы в советских органах власти — райкоме, исполкоме — известно из официальной биографии. А как состоялся Ваш переход из этой общественной деятельности в бизнес, ведь с 1990 по 1998 год вы руководили банком «Технополис». Понятно, что такой переход не был чем-то из ряда вон выходящим для тех времен, но как он произошел у Вас?

— Тут нужно перебросить такой мостик преемственности из того, о чем мы только что говорили. Когда в 90-м году вся эта революция произошла, я ушел с работы в никуда. Дело было так. Вновь избранные депутаты горсовета, их было 250 человек, предложили Алексею Алексеевичу Ищуку, тогдашнему председателю исполкома, заместителем которого я был, остаться работать. Они признались, что ничего не понимают в хозяйстве, и попросили его продолжить заниматься этой работой, хотя политические разногласия между ним и теми, кто видел страну по-новому, были, скажем так, катастрофические. А Ищук предложил остаться работать и мне.

Но депутаты решили, что на заседании горсовета не только представитель исполкома, но и его замы должны представить свои программы реформирования непонятно чего. Я не понимал, как это возможно. Есть начальник, которого вы сажаете председателем. Он пишет свою программу и под эту программу берет своих помощников-исполнителей. Какая у меня может быть программа, отличная от той, что есть у начальника?! В общем, я сказал, что на эту трибуну не пойду и позориться не буду. Не те лица — кто еще жив, здоровья им всем — но не те лица были в зале, перед которыми хотелось бы метать бисер. Я зашел в кабинет к Алексею Алексеевичу, написал заявление — и в один день ушел. Ушел в никуда.

А почему я говорю о преемственности, потому что в Зеленограде тогда была команда молодых ребят, с которыми было интересно работать. К их числу я отношу Сашу Чуенко из «Доки», Лешу Грицая (создатель сети магазинов «Утконос», директор по стратегическому развитию «Дока центр» — прим. Инфопортала), Сафронова Евгения Львовича — несмотря на то, что он руководил отделом КГБ, у нас все это была одна тусовка. Плюс туда входили такие интересные люди, как Константинов Борис Алексеевич — бывший генеральный директор «Зенита», Гуськов Геннадий Яковлевич, Серегин Владимир Степанович и другие. В качестве консультанта нам помогал Глазьев Сергей — это теперешний академик-экономист, когда-то он даже баллотировался в президенты — и некоторых других из числа младореформаторов из финансовых институтов, которые были более консервативны, чем те, кто бегал по площадям, кричал, выступал на митингах и так далее.

Мы разрабатывали проект «Технополис». Сутками находились на базе отдыха завода «Компонент» в Колтышево и рисовали все эти планы — что можно сделать. Была такая идея — выпустить постановление правительства России по созданию технополиса Зеленоград.

— Что тогда вкладывалось в это понятие?

— Финансово-экономическая самостоятельность города, некие налоговые льготы, поддержка форм малого предпринимательства. На то время самой продвинутой формой предпринимательства были кооперативы, но мы тогда уже рисовали то, что сейчас называется обществом с ограниченной ответственностью, акционерным обществом и так далее. Документ, маршрутная карта, предполагал проведение целого ряда преобразований, которые можно было делать в рамках существующей компетенции. Это все было еще до 1990 года, до митингов Ельцина на площади Юности. Это была спокойная работа в попытке что-то изменить.

За мной была проработка социальной сферы, а в рамках поддержки предпринимательства предполагалось создание банка. Эта программа была оформлена в виде проекта постановления правительства. У меня этот документ, его черновик, до сих пор хранится. Силаев — на тот момент председатель Совета министров СССР — предварительно был готов рассмотреть этот документ. Наверх его таскали, кто был вхож в эти круги. Может быть, было бы время, мы бы и успели.

Мы понимали прекрасно, что какие-то новые формы демократии неизбежны, что шестая статья конституции скоро уйдет. Понимали, что политика политикой, а экономикой и производством все равно надо заниматься — это база и основа всего. Считали, что при сохранении Госплана нужно обеспечивать большую самостоятельность предприятиям — как по выбору выпускаемой продукции, так и в части ее реализации. Это все были не какие-то фантазии, все опиралось на наш опыт, потому что работали над документом уже взрослые состоявшиеся люди, которые знали, что это такое. Но этого всего не случилось. В стране началось то, что началось, и наш документ на стол правительственный так и не попал.

В 90-е приходилось сталкиваться с наездами и угрозами

— А как это привело Вас в бизнес?

— Так вот, из всей этой программы единственным реализованным проектом оказалось создание банка «Технополис». Это был паевой банк — пять предприятий сбросились по миллиону тогдашних рублей. А пайщики — это, опять же, компания «Дока», тот же «Зенит», «Зеленоградстрой», НИИ «Элпа» и совхоз, в котором оранжерея была. То есть это были те же люди, которые состояли в бригаде, которая готовила те, скажем так, реформы. И ребята предложили мне заняться этим делом на этапе, когда они подали документы на регистрацию в Центральном банке. Тогда еще не было никаких лицензий — просто на уставе банка ставилась печать Центробанка и подпись не ниже первого заместителя ЦБ. Я сам уже устав дорабатывал, получал печать и подпись. Это был коммерческий банк за номером 361 по всему Советскому Союзу. Ребята меня просили: ты все этой организуй, найди помещение, собери деньги паевые в уставной капитал, открой корсчета, подбери первую клиентуру — и мы тебя отпустим.

Такого строгого фильтра для руководителей банков тогда еще тоже не было. Это сейчас — соответствующее образование, детектор лжи, все на свете. Формально я тоже тогда должен был иметь финансовое или экономическое образование, которого у меня не было. Было только профильное в рамках учебы в МИЭТе — экономика производства, так скажем. Ребята обещали отправить меня на учебу в Германию — уже курсы выбрали, предоплату сделали. А пока подобрали мне формального председателя правления, некого квалифицированного специалиста, анкета которого — наверное, сейчас уже можно об этом сказать — просто лежала в ЦБ, а я его никогда и в глаза не видел.

С учебой в Германии в итоге не получилось. Конец года, первые клиенты, мы еще ни на чем не заработали — без зарплаты сидим четыре месяца. Уставные деньги принципиально не трогали, не проедали. Дело к декабрю, надо баланс делать — в общем, не отпустили меня на учебу. Правда, в ноябре я принял участие в деловом круизе на теплоходе, который выходил из Одессы и плыл через всю Европу. Меня пригласили в качестве преподавателя банковского дела. У меня была одна лекция и два семинара, за которые мне даже какие-то деньги платили. Вот так смешно получилось, что, еще не выучившись сам, я стал преподавателем.

Книг по коммерческим банкам в Советском Союзе тогда не было. Самое последнее, что можно было почитать — закон о коммерческих банках. Поэтому я нашел книги о немецкой банковской системе. Она, кстати, очень похожа на нашу. Собственно наша система, судя по всему, создавалась на примере немецкой. Вот по ним я изучал основные понятия: виды деятельности банка, активы, пассивы, тонкости какие-то. Даже начал осваивать фондовый рынок. И вот поехал обучать людей на теплоходе. Там собралось человек 600 кооператоров. Самым интересным из них был Артем Тарасов — известный в те годы кооператор, который платил миллионы рублей по партийным взносам. 

А первый годовой баланс я, кстати, в итоге сам сделал, хотя мне никто не верит. Понятно, что количество операций тогда было не такое великое, но что значит сдать баланс годовой — это же надо книгу счетов понимать. Причем компьютеров тогда не было. Точнее, компьютеры были, программ не было — печатали на обычной машинке. Помогала мне в этом Галина Витальевна Пономарева, она была главным бухгалтером в «Промстройбанке», потом это был МИБ — «Московский индустриальный банк», приходила ко мне по вечерам и что-то там помогала.

— Сейчас Вы бы смогли в банке работать — не по формальным признакам, а по компетенции? Или уже слишком сильно изменилась эта сфера с тех времен?

— Думаю, что не смог бы. Ну, во-первых, это совершено уже другой уровень, новые технологии. Рынки банковских возможностей и операций настолько широкие. Да и тогда я шел работать не банкиром, а организатором. Чем всю жизнь занимался, то и делал.

Кстати, в рамках ассоциации российских банков я несколько лет ездил на одну и ту же тусовку, которая тогда регулярно проходила. Это было обучение сотрудников банков за рубежом. Порядка 80–100 банков в этой тусовке было представлено. В основном примерно того же уровня, что и наш, но были и крупные банки. Так вот, к концу 90-х из них остались считанные единицы — и зеленоградский «Технополис» один из них. Потом, уже когда я вернулся на госслужбу — не в связи с этим, а просто по времени — банк «Технополис» был продан чешской финансовой компании, и это стал «Хоум Кредит Банк», который еще в 2000 году официальным адресом имел корпус 317А в Зеленограде.

— Банком «Технополис» Вы в итоге руководили почти все 90-е годы. Доводилось ли Вам в те лихие времена сталкиваться с бандитами, рэкетирами, «крышевателями» и т.д.? Нам рассказывали историю о том, что вам чуть ли не пистолет к голове приставляли.

— Ну, было такое. Но рассказывать эту историю я не буду. Давайте ограничимся тем, что были всякого рода угрозы и наезды. Вспоминать об этом не хочется. И потом, на фоне всего того, что есть про 90-е годы в литературе, на экране и так далее, это не так интересно. Единственное, могу сказать однозначно: я никогда никому не платил. То есть мне удалось таким образом выстроить отношения, что ни какой-то «крыше», ни каким-то бандитам, приезжавшим со своими требованиями, я не платил. Было и такое, что меня пытались втянуть в такие аферы, на которых большие-большие люди, крупные чиновники позже пострадали. Но я вот как-то чувствовал, уходил от таких предложений и при этом мне удавалось не скандалить с теми ребятами, которые их делали.

Префектом Зеленограда может быть и человек из Москвы

— Почему в конце 90-х Вы вернулись из коммерческого сектора на государственную службу? Кто это инициировал, от кого поступило такое предложение?

— Это был Алексей Алексеевич Ищук, первый префект Зеленограда. В 98-м году, в новогодние праздники, он позвонил мне и пригласил на разговор в префектуру. 3 января, когда здесь никого не было — все отдыхали, мы встретились. И вот за этим столом — ну, нет, стол, наверное, был другой (смеется) — но с этого самого места он предложил мне вернуться на госслужбу в должности первого заместителя префекта, заявив, что через пару лет он уйдет на пенсию и хотел бы меня рекомендовать префектом.

Конечно, я понимал, что пожелания уходящего префекта вряд ли будут нужны — мэр просто назначит нового префекта, какие тут рекомендации. Долго думал, два месяца. В это время в банке, к которому я все-таки относился как к некой лаборатории, где всегда осваивались какие-то новые операции, пайщики стали немного менять стратегию, превращая «Технополис» в расчетный банк. Каждый день стало происходить одно и то же, и я уже как бы потерял интерес к этому. Так что я подумал-подумал и ровно через два месяца, 3 марта, в день рождения города вышел на работу в префектуру. В юбилей города «дебютировал» во Дворце культуры, принимая Лужкова.

— Логично спросить, готовите ли Вы сами себе такого же преемника, каким стали для Ищука?

— Алексей Алексеевич, наверное, внутренне пожалел о том, что тогда пригласил меня первым замом. Потому что очень неожиданно и непонятно его тогда освободили от должности префекта. Он, безусловно, до конца жизни был обижен за это, но не на меня — у меня с ним великолепные отношения были. Что касается преемника, то мне смешно от этого вопроса. Префекта ведь назначает мэр. Ну, если спросит меня, я предложу. Но необязательно, что он примет мое предложение и вообще будет ориентироваться на то, чтобы это был кто-то, поработавший или живущий в Зеленограде. Все что угодно может быть. Почти никто из моих коллег-префектов не живет и не работал раньше в том округе, которым сейчас руководит.

— А с Вашей точки зрения, префектом Зеленограда может быть человек, не связанный с нашим округом?

— До какого-то времени я считал, что это невозможно. Но это было тогда, когда я видел людей, которые живут Зеленоградом, долго здесь проработали и, даже являясь, например, руководителями предприятия, представляют собой готовые кандидатуры на то, чтобы сменить вид деятельности и стать руководителем территории. Потом я перестал видеть этих людей. Можно как угодно относиться к возрастным директорам, к тем, кто когда-то состоял в партии и так далее. Но это монстры, это были люди, которые знали все, которые жили городом. Сейчас не так. Поэтому теперь я считаю, что если придет какой-то грамотный человек не из числа зеленоградцев, то это естественный процесс. Жизнь и опыт это подтверждают. Некоторые префекты в Москве уже сменили несколько округов: работал в Южном, потом в Юго-Западном и так далее. То есть это не препятствие.

Как лучше? Лучше, если человек действительно придет заниматься тем, что он любит. И при этом будет знать, как это делать. Потому что можно любить тихонечко, всхлипывая, а можно что-то делать. Я не говорю, что я сам все умею и всему научился — ни в коем случае. Но вот так жизнь, судьба распорядилась, что я на этом месте.

Мой план работы префектом был рассчитан до 2014 года

— Были ли у Вас самого когда-то возможности или желание поработать в правительстве Москвы, например? Где-то повыше относительно Зеленограда.

— Желания не было, а возможности — да.

— Это были конкретные приглашения или, скажем так, предварительные разговоры?

— Дело в том, что мне с помощью товарищей удавалось узнавать о том, что такие предложения готовятся, и, скажем так, упреждать их. И в конце концов эти предложения мне не озвучивали. Кроме одного.

Желания же работать где-то выше у меня никогда не было. Но формально, я прошу прощения, в начале 2000-х я, будучи префектом, был членом правительства Москвы в ранге министра. Был тогда такой статус у префектов. И я имел возможность принимать участие в обсуждениях готовящихся постановлений, каких-то серьезных решений — и это реально работало.

Я тут показывал своим коллегам стенограмму своего выступления на заседании правительства Москвы, где я скандалил с замами мэра. У них глаза на лоб вылезли, что так можно было в свое время. Префекты реально принимали участие в подготовке решений. И многие вопросы решались с учетом их мнений, даже если это входило в противоречие с мнением какого-то более высокопоставленного чиновника. Так было в истории с темпами строительства муниципального жилья, так было с уходом от типовых проектов домов, использовавшихся при застройке после сноса пятиэтажек, когда пихали одни и те же дома по всей Москве и надо было ломать эту ситуацию. 1-й, 2-й, 3-й, часть 20-го микрорайонов — это все дома, построенные по индивидуальным или повторно применяемым проектам. Внешний вид этих районов — результат этой борьбы и учета мнений. И таких примеров много. Так что в правительстве Москвы я поработал.

— Эти предложения, которые Вам, по большей части, удавалось упреждать, относятся к лужковским временам или к периоду после 2010 года тоже?

— В основном к лужковским. Хотя после 2010 года тоже были варианты. Но там речь шла о передвижке по горизонтали. Я всегда отвечал, что морковка выросла на грядке, ее питает эта грядка — я имею в виду город, семью, друзей, коллег с их доверием — и если выдернуть и пересадить морковку на другой огород, то она никогда не прорастет. Исходя из этой формулы я всем говорил, что никуда не хочу переходить и не к этому стремлюсь.

У меня был некий план — правда, он был рассчитан до 2014 года, до года моего 60-летия — что я должен сделать в Зеленограде. Где-то к 2003 году я его составил, когда уже три года проработал префектом и смог сформулировать, что я хотел бы сделать и что нужно для Зеленограда. И вот еще десять лет назад, в 2014 году, я подвел для себя некий итог, что вроде бы я все сделал. Если не сделал, то запустил то, что будет реализовано чуть позже. План такой был, хотя сейчас, конечно, многое происходит не совсем так.

Благодаря централизации власти инвестиции в Зеленоград выросли в десятки раз

— Вы упомянули о том, что у префектов раньше был статус министров в правительстве Москвы. И в целом со стороны кажется, что полномочий в округах раньше было гораздо больше, а за последнее десятилетие произошла централизация власти в Москве — особенно в решении «глобальных» вопросов. С Вашей позиции это так же видится? И насколько существенно это повлияло на Вашу работу?

— За последние 15 лет в Москве действительно выстроились более жесткие ведомственные вертикали. Происходит реформирование отраслей, особенно в социальной сфере. Начну с положительных моментов. Например, это единообразие системы поддержки. До этого мы сами создавали в Зеленограде какую-то инфраструктуру, искали помещения, запускали такие проекты, как СТМП с финансовой поддержкой — частично из наших возможностей, частично из возможностей департамента. Сейчас есть единообразная система государственной поддержки в различных формах и нам уже не надо ничего придумывать. Это плюс.

Унификация оказания услуг населению. Как, например, система МФЦ. Ну, это же достижение, это никто бы никогда сам на местах не реализовал, даже если бы сверху сказали: делай! Мы, кстати, к этому были готовы, может быть, лучше всех, потому что принципиально этим делом занимались с первого дня моей работы. Всем, что связано с «цифрой» в услугах, объединением баз данных, принципом одного окна и так далее — занимались этим долго.

Более эффективной стала реализация глобальных проектов. Пример — особая экономическая зона. Де-юре и раньше ей занималась Москва. А де-факто — мы с нашими предприятиями, МИЭТом и так далее. Ну, за исключением реализации соглашений между Минэкономики и Москвой в части вложения средств в инфраструктуру. А так от идеи до реализации все было за нами. Ну, и хреновенько у нас получилось, скажем так. Сработать на создание фармацевтического кластера мы, конечно, не смогли бы никогда. Перевезти сюда откуда-то инвесторов, имеющих опыт конкретного производства — конечно, мы бы этого тоже не сделали.

Другой пример — это освоение малоэффективно используемых территорий. Это так называемое КРТ — комплексное развитие территорий. Это явно дело не округа, не муниципалитета, это дело московское. Надо обосновать, подготовить, объявить, заинтересовать им и так далее. И то, что в эту программу вошли несколько наших участков — Малино и другие — мы сами это не осилили бы, честно говоря. Здесь централизация однозначно дала эффект.

Или транспортные проекты. Я могу целую историю рассказать, как раньше с этим обстояло дело, начиная с первых валидаторов, которые мы сами придумывали. Реально транспортом занимался я, а департамент транспорта в лучшем случае соглашался с нами, и проекты и документы, которые мы готовили, просто подписывал. Сейчас, при тех масштабах, которые есть, ясно, что только централизация может обеспечить выполнение этих проектов.

Конечно, сократились полномочия префектов в административных округах. Медицина, образование, культура, спорт, наука, промышленность, малый бизнес — все эти сферы, так или иначе, и в оперативном, и стратегическом плане централизованы. Но я лично ни от чего не отказывался. Не знаю, видите или нет, знаете или нет, но я лезу в общем-то везде — и многое удается решать так, как нужно Зеленограду, несмотря на то, что я выскакиваю в такие моменты за рамки нарисованного мне коридора. Удается, потому что — я часто говорю эту фразу, но не стесняюсь ее — мэр Собянин поддерживает наши инициативы. Часто соглашается с нами и поддерживает. Могу приводить кучу примеров, начиная от «Ведогонь-театра», кинотеатра «Электрон» того же.

На месте «Электрона» должен был появиться объект площадью 12,5 тысячи кв. метров, а там сейчас 1,5 тысячи кв. метров, ну или 3 тысячи, если по двум этажам считать. Я тогда даже не в кабинете у мэра, а, напросившись на какую-то встречу, разложил перед Сергеем Семеновичем фотографии, рассказал, что это исторический центр Зеленограда, что это наш символ, что рядом стоит памятный знак первостроителям, от которого начинаются массовые шествия, что само здание кинотеатра уникальное — архитектор Гнедовский его автор… Он при мне снял трубку и сделал звонок, после которого все решилось. Исторический вид площади Юности удалось сохранить.

Так что никак мне это лишение полномочий не мешает. Связь со школами у нас исключительная, связь с медициной — тоже. Просто для СМИ, для общественности некоторые вещи выглядят не так, как происходят на самом деле. Так было с тем же забором ДНТ «Трамвай», с тем же лесным заводом у МЖК…

— Можете рассказать про завод у МЖК поподробнее?

— Я сам и с Добашиным (владелец и гендиректор компании «Крост» — прим. Инфопортала) общался, и вообще с самого начала знал, что в конце концов это все придет ко мне на согласование. Так что заключение Москомархитектуры о несогласии с внесением изменений в Генплан для строительства завода на прилегающей к Зеленограду территории возникло не без участия префектуры. Мы написали, что категорически против. И мэр в этом вопросе тоже нас поддержал. Напомню, что речь там шла об изменении разрешенного вида использования участка. Сейчас у меня есть уверенность, что «промки» (земли промышленного назначения — прим. Инфопортала) там не будет 100%. Но что-то рано или поздно там делаться, видимо, будет. Возможно, они построят там жилье, но, думаю, это случится нескоро.

Продолжая отвечать на Ваш вопрос про централизацию и полномочия… В коллегах у Ищука был один префект. И когда у него забирали какие-то очередные полномочия, точнее деньги — был тогда у префектов какой-то фонд, своя касса, из которой они могли тратить деньги по своему усмотрению — тот сказал: «Да и слава богу! Чем меньше денег, тем меньше ответственности, тем лучше работать».

Кстати, про деньги. Благодаря централизации за эти годы объем инвестиций в Зеленоград — как бюджетных, так и внебюджетных — вырос кратно. Кратно! В десятки раз! Это и особая экономическая зона, и предприятия, которые строятся на территории сложившихся промзон, и та же реновация, и транспорт, о котором уже говорили, жилье, рабочие места. Не было бы этой централизации, «отщипывали» бы нам наши 2,5% от населения Москвы — и все. Вы попробуйте найти еще один город в России, в котором каждый год сдается три–четыре новых предприятия. И это не только вчера и сегодня, это и завтра, и далее так будет.

Можно, конечно, разговор про централизацию свести к тому, зачем, мол, Смирнов нам нужен, если все решается в Москве. Кстати, я не исключаю, что рано или поздно система управления Москвой поменяется. Когда время поспокойнее будет. Сейчас просто не то время, чтобы проводить какие-то реформы, требующие референдума, а все серьезные административные изменения требуют референдума. Но я допускаю, что такие изменения будут.

Занимаюсь спортом пять–шесть раз в неделю

— Как много времени Вы проводите в Зеленограде за пределами рабочего кабинета? Где любите бывать? Гуляете ли по городу пешком? Может быть, бываете где-то с внуками?

— Конечно, хотелось бы просто погулять, но, во-первых, я, объезжаю, обхожу весь город в связи с работой. У меня есть темы уборки города, благоустройства, жалобы жителей. Прохожу все микрорайоны насквозь и так далее. Мне этой гулянки с точки зрения любования городом, наверное, бывает достаточно. (смеется)

А во-вторых, просто времени нет. Один не пойдешь, а с внуками сложно совместить графики. У меня очень насыщенные выходные — может быть, пустяковыми делами, но насыщенные. В субботу — теннис и работа, в воскресенье — футбол и работа. Когда внуки были посвободнее, не завязаны на свои занятия и интересы, тогда еще получалось иногда на велосипедах проехаться. Сейчас мне бы тоже хотелось, но это уже нереально. Теперь уже фактически не гуляем. Правда, вот спасибо ребятам, что они меня вытаскивают в кино. Практически каждые выходные — вот там и встречаемся. Это повод для встречи, для общения. Иногда можем где-то кофе выпить.

— Вы упомянули про теннис и футбол. Какое место в вашей жизни сейчас занимает спорт?

— Спорт в моей жизни присутствует пять или шесть раз в неделю. Ну, чаще пять. Два раза бассейн — проплываю 1–1,2 тысячи метров, один-два раза — тренажерный зал, плюс теннис и футбол. В футболе я, конечно, уже не так быстро бегаю, как раньше, но вроде пользу команде еще приношу. (смеется) Так что, если кто-то считает, что я дряхлый старик, как Байден, то он ошибается. (смеется) Беговые лыжи вот купил четыре года назад, но пока ни разу на них не встал — не могу время выбрать.

— А на горных лыжах катаетесь?

— Регулярно. Вот этот год единственный, когда я не попал на гору. А так на 10–12 дней обязательно выезжаю. Последние три года — в Красную поляну, а до этого много-много лет ездили в Швейцарию, Францию, Австрию.

— Насколько для Вас важен футбольный клуб «Зеленоград»?

— Это наше совместное детище с Алексеем Георгиевичем Немерюком, царство ему небесное, и директором спортшколы Николаем Кулиным. Была такая мечта — искали финансовые возможности, чтобы создать клуб, который мог бы заявиться в любительскую московскую лигу (а поиграл и в профессиональной лиге). Ради того, чтобы, с одной стороны, вернуть футбол в Зеленоград для зрителей, а с другой — дать возможность выпускникам нашей спортшколы хоть каким-то образом продолжать карьеру. И много лет мы поддерживаем этот клуб. При этом в первые год или два были какие-то гранты, но вот уже лет 15, наверное, клуб финансируется исключительно попечителями, предпринимателями.

В этом году уже начали предсезонную подготовку, три игры выиграли. Я слежу, переживаю. Жалко бросать. Если я свое внимание отвлеку от клуба, то, боюсь, он перестанет существовать. А нужен он, повторюсь, в первую очередь для молодежи из нашей спортшколы.

— Как часто Вы посещаете матчи «Зеленограда»?

— Бывает, что матчи начинаются рано, тогда я на них не попадаю. Но если ситуация позволяет, то все, что на нашем поле играется, я смотрю. И на выезды иногда езжу.

— А в большом футболе Вы за кого-то болеете?

— (вздыхает) Это как непроходящая любовь, и в то же время ее стесняешься. Вообще, с детства болел за «Динамо» Киев. Сейчас даже не знаю, что сказать. Желаю добра ЦСКА, но что-то не очень у них получается. Поэтому смотрю по настроению и в зависимости от турнирной ситуации. Стараюсь смотреть футбол — опять же, если получается. Не всегда приятно его смотреть, особенно если после этого смотришь «Реал» или «Барселону» по телевизору. Хотя я считаю, что в теперешних условиях РФС (Российский футбольный союз — прим. Инфопортала) все правильно делает. И турниры дополнительные организовывает, и какие-то сборные мы принимаем. На наш футбол мне даже интереснее стало смотреть, без взгляда в Европу. А то раньше футболист правой ногой мяч гонит, а башкой думает о том, как бы ему в Испанию ехать. Сейчас понятно, никто никуда не уедет — все играют, как могут.

С 90-х годов старался помогать своей школе

— Известно, что Вы не утрачиваете связь со своим родным городом Буй в Костромской области. Например, недавно в Зеленоград приезжала делегация учеников из школы, в которой Вы учились. Как часто бываете в Буе? С кем там поддерживаете отношения?

— Когда была жива мама, я как минимум два, а то и три раза в год туда ездил. Сейчас приезжаю раз в год на три–четыре дня. Беру с собой кого-то из внуков. Иногда мы и всей большой семьей двумя машинами едем туда. Там живут две мои сестры, там могилы мамы и папы. Общаюсь с одноклассниками, хотя, к сожалению, не все уже живы. Когда приезжаю, обязательно каждый год захожу в местный краеведческий музей. Даже когда как-то одним днем приезжал, туда заходил. Обычно смотрю там какие-то новые книги о городе, о Буйском районе либо просто издания местных писателей — обязательно покупаю, оставляю небольшие пожертвования — музей там бедный.

Иногда захожу в школу. Это еще со времен бизнеса пошло, с 90-х — тогда вообще заезжал каждый раз, потому что понимал, в каком положении находятся школа и вообще провинция. Покупал компьютеры, как-то раз привез целую «Газель» книг для библиотеки, давал деньги на ремонт спортзала в школе. То есть пытался там, где видел, что точно никто не сделает, как-то помогать.

Ну, а в прошлом году заехал в школу со своим младшим внуком Лешкой. Конечно, она его поразила. Школа была введена в строй, по-моему, в 58-м году. Собственно, я пошел в новую школу. Потом еще был блок начальных классов пристроен. Ну, нормальная школа, на 500 учащихся, но старенькая. Скрипучие, красной масляной краской покрашенные полы и тому подобное. Директор провел меня по школе, зашли в кабинет информатики, они показывали какие-то свои поделки, проекты, какого-то робота… Ну, видно, что с душой делают. Учитель информатики потом, кстати, сюда с ребятами приезжала тоже.

Я как-то сразу решил, что надо что-то сделать — ну, так нельзя… Возникла мысль с кем-то из Зеленограда эту школу свести. Тем более, они участвуют заочно в каких-то интерактивных конференциях, конкурсах и так далее. И еще тут же решил, что я обязательно куплю им 3D-принтер — как следующий шаг, стимулирующий их интерес к этим разработкам. Потом отправил им такой принтер нашей зеленоградской компании «Пикассо». Хотя пришлось его еще подождать, кстати, с месяц — так быстро их разбирают. Конечно, в школе были в восторге.

Ну, а потом возникла эта идея с поездкой в Зеленоград. Я, вообще, переживал за ребят. Помню, как я сам испуганный приехал в свое время в Москву, а сейчас еще больше контраст. Но Наталья Пискунова из школы №1150, которая организовывала их прием здесь, сделала все, чтобы ребята не чувствовали какую-то ущемленность. Они такие замечательные! Мы с ректором МИЭТа Беспаловым с ними встречались, разговаривали — такие светлые, интересующиеся ребята. Итогом всего — некоторые из них уже приняли твердое решение поступать в МИЭТ. Настолько им все понравилось. И я рад этому.

А для МИЭТа, считаю, это вообще очень правильный подход: поднять старые контакты своих преподавателей — там же большинство из провинции, «чистых» москвичей не так уж много — и «законтачить» ребят с университетом. Я и Беспалову говорю, что это потенциально их абитуриентская база. Причем она по качеству выше московской. Потому что те, кто приезжают сюда учиться из провинции, они приезжают делать свою жизнь. Те, кто поступает из числа москвичей и зеленоградцев, делают это, чаще всего, потому что их сюда мама с папой поближе к дому направили, у них нет мотивации. Я не про всех говорю, но в массе это так. И так было и когда мы поступали.

Помню, у нас было 16 человек, которые в четырех комнатах вместе, можно сказать, готовились. Ну, я в меньшей степени, у меня танцплощадка была — среда, пятница, суббота — в лесу в 1-м микрорайоне. (смеется) Так вот из этих 16 человек поступил только я, и потом через два года, после армии, еще один парень из Мурома. А они все в своих городах закончили физмат-школы и все сильно хотели здесь учиться. В нашей группе на первом курсе из 28–30 человек только двое были москвичи: один — зеленоградец, а второй в Москве жил. Два человека, а остальные — приезжие! Так что это самые ценные абитуриенты. И эксперимент с приездом школьников из Буя может быть далекоидущим, если развивать эту тему — приглашать на контакт ребята из провинции еще на этапе девятого–десятого классов, чтобы знакомить с тем, что может дать сам МИЭТ.

Мечтаю о том, чтобы Зеленоград хорошел

— Расскажите, пожалуйста, о своей семье. Из Вашей биографии на сайте префектуры про семью известно, что у Вас есть дочь и четверо внуков, а вот о жене информации практически нет. Можете рассказать что-то о ней? Например, как Вы с ней познакомились?

— Про жену я не буду подробно рассказывать, а то что-нибудь не то расскажу, и она меня убьет. (смеется) Познакомились мы на первом курсе. Сама Ленка утверждает, что она впервые меня увидела в автобусе, когда мы еще сдавали вступительные экзамены. На четвертом курсе поженились. Через пять лет у нас родилась дочь, которая с 2003 года с периодичностью примерно раз в три года начала рожать нам внуков — трех внуков и одну внучку. Все уже большие. Очень хорошие ребята, очень любят Зеленоград. Со своими, конечно, возрастными закидонами, но нам с нашим опытом на это сетовать уже как-то неприлично. Мишка учится уже на третьем курсе Финансовой академии при правительстве России, одновременно работает в «Совкомбанке» каким-то аналитиком. Сашка заканчивает в этом году школу. Про Лешку я уже упоминал. Катька самая маленькая. Все в спорте: волейбол, танцы, хор… Лешка и Катька в хоре поют — вот ездили в выходные на концерт в Углич. Я и сам с ними ездил как-то в Переславль-Залесский, Ростов Великий на такие концерты, когда удавалось захватить день–два.

Живем дружно, но общаемся сейчас редко. Когда они были маленькие и у них еще не было своих интересов, своих друзей, они часто приезжали, мы вместе проводили время. Сейчас реже, но, бывает, что кто-то из ребят может приехать со своими друзьями на дачу попариться в бане, повалять дурака. Конечно, хотелось бы, чтоб это случалось чаще. Жена им пироги готовит и прочее. В общем, нормальная у меня жена, хорошая. (смеется) 50 лет в этом году будет браку — с ума сойти!

— Заключительный вопрос нашего интервью — о чем Вы мечтаете?

— Вот хорошо, что Вы дали мне посмотреть вопросы заранее. Прочитал я этот вопрос и долго думал. И пришел к мысли, что я мечтаю — и верю в это — что Зеленоград будет только хорошеть. Здесь совершенно замечательные, уникальные люди живут. Здесь, какой темы ни коснись, видно, что есть некая преемственность поколений. Пусть Москва простит меня, но это не то, что в Москве, где живешь в одном месте, дети в другом и никто никакого отношения ни к одному из этих мест не имеет. Раньше были дворы — все это воспето в песнях наших бардов, а сейчас такого уже нет. В Зеленограде же все по-другому. Здесь сохраняется преемственность поколений, и все они хотят, мне кажется, того же самого — чтобы в городе было хорошо.

Еще мечтаю, чтобы был мир. И чтобы врачи научились лечить все болезни. Вот все! Мы сегодня на этапе, когда действительно поражаешься тому, что может медицина. Ренат Акчурин (выдающийся кардиохирург — прим. Инфопортала) в свое время после операции на открытом сердце, на которой я присутствовал, привел меня к себе в кабинет и на примере плаката с человеческими органами объяснял мне, что на сегодня уже можно ремонтировать в организме, а что — пока нет, но, если не завтра, то через пару десятилетий точно будет и такая возможность. То есть человека можно будет собирать и разбирать, как автомобиль — менять масло, ставить новые суставы, новые сосуды, легкие, да что угодно. С мозгом сложно, а все остальное — можно будет менять. Вот я мечтаю о том, чтобы врачи научились это делать.

Поражаюсь людям, которые сегодня дожили до 90, до 100 лет. Просто поражаюсь, имея в виду, что им досталось в их детстве, когда формировался организм. То есть это какой-то противоестественный процесс. Сейчас продолжительность жизни на глазах увеличивается. И если соединить то, что люди сформировали естественным путем — иммунитет ко всяким болезнями и так далее — с достижениями медицины, можно назло пенсионному фонду еще больше продлить жизнь человеческую.

Вот об этом я мечтаю.

Беседовали Павел Чукаев и Анна Колоткова. Фотографии Василия Повольнова, Инфопортал

P.S. Редакция Инфопортала благодарит Анатолия Николаевича за интервью, подаренную во время встречи книгу о Москве и в день 70-летия желает ему осуществления того, о чем он мечтает!