Кончина Феликса Новикова — тот случай, когда без всяких преувеличений уместна фраза «ушла эпоха». Последний из плеяды первоархитекторов Зеленограда, он был не просто одним из «фронтменов» эпохи создания города. Что даже важнее — благодаря своему завидному долголетию — Феликс Новиков стал мостиком в ту эпоху, приблизил ее на расстояние одного рукопожатия для нас, представителей поколений зеленоградцев, годящихся ему во внуки и правнуки. Казалось бы — где мы, молодые люди, многие из которых не застали Советский Союз, а где времена зарождения Зеленограда? Даже тех, кто был просто свидетелями этого процесса, осталось немного, а тут — не свидетель, а творец. Человек, пребывавший в здравом уме и доброй памяти, готовый отвечать на вопросы и главное — сам жаждущий делиться воспоминаниями и историческими материалами.

Новиков, самый звездный и плодовитый среди соратников Игоря Покровского в деле создания Зеленограда, велик — как минимум в масштабах нашего города — не только тем, что придумал «Флейту», МИЭТ и «клюшки с шайбой» (зеленоградцы, даже если не знают его имя, все равно постоянно находятся в среде, во многом «сочиненной» именно Новиковым), но и тем, что уже в наше время он в значительной степени разложил по полочкам архитектурную историю города. Книга «Зеленоград — город архитектора Игоря Покровского», которую Феликс Аронович выпустил три года назад, выступив в роли автора-составителя — просто антология строительства Зеленограда, систематизировавшая многие материалы по этой теме — как известные раньше, так и получившие широкую «огласку» благодаря этому изданию. Эта книга — серьезный во всех смыслах, но что не менее важно — живой труд, посвященный Зеленограду. Содержащий такие эпизоды и подробности, о которых обычно не пишут в официальных биографиях и документах. О которых мог поведать только очевидец или непосредственный участник событий. Например, Новиков рассказывает в ней о том, что архитекторы Зеленограда лишились шансов на получение госпремии в 1973 году в результате… назовем это недопониманием, возникшим между Игорем Покровским и милиционером в ресторане «Русский лес», куда архитектор однажды неудачно зашел поужинать (подробнее этот фрагмент книги процитирован в статье к 95-летию со дня рождения Покровского).

Мое знакомство с Новиковым случилось как раз на почве подготовки этой книги. Феликс Аронович тогда вышел на меня сам. Сложно описать мое удивление, когда в марте 2018-го я получил письмо с предложением поучаствовать вместе с ним в создании книги о Зеленограде… Я, разумеется, знал, кто такой Феликс Новиков, что он здравствует и живет в Америке… В глубине души была мысль о том, что можно было бы сделать с ним интервью, но — «где я и где Феликс Новиков?» — спрашивал я себя. Он казался почти небожителем, человеком из какого-то другого мира. И тут он пишет мне сам, да еще предлагает поучаствовать в его проекте! Ну не знаю — представьте, что вы, допустим, болельщик «Спартака», и вам пишет с предложением о сотрудничестве Олег Романцев. Или что вы — киноман, к которому вдруг обратился Квентин Тарантино…

Так в книге «Зеленоград — город архитектора Игоря Покровского» появилась глава с моей подписью, рассказывавшая (на основе архивных материалов) о том, каким задумывался и каким получился центр Зеленограда (надо заметить, что мне не очень нравится ее верстка по месту — лучше читать этот материал в виде текста, перемежаемого изображениями, в каковом он представлен в публикации Инфопортала). Наше длившееся около четырех лет знакомство с Феликсом Новиковым не было очным — учитывая, что мы находились на разных континентах, хотя видеосвязь, по которой мы в основном общались, в значительной степени стирала границу между личным и заочным общением. Феликс Аронович в свои девяносто с лишним был человеком довольно продвинутым в современных технологиях. Да, иногда писал с зажатым CAPS LOCK’ом и постоянно «выпадал» куда-то влево и вниз из объектива своей веб-камеры, но при этом уверенно пользовался электронной почтой, IP-телефонией и мог в день рождения твоего ребенка оставить в запрещенной ныне соцсети комментарий с поздравлением.

Манеру его общения отличала какая-то удивительная интеллигентная демократичность. Он мог написать «привет», но общался на «Вы», был не чужд самоиронии — в том числе относительно своего возраста (про который, впрочем, сказал как-то, что дожить до таких лет — это серьезная работа), а разговоры с ним всегда были, если можно так выразиться, равноправными — он не давил авторитетом, хотя авторитет за ним чувствовался, не сбивался на поучительные нотки, как это часто бывает у представителей старшего поколения, не стеснялся спрашивать о том, чего не знал сам. Феликс Аронович вел активную деятельность — не только выпускал одну за одной книги по истории архитектуры (вслед за «Игорем Покровским» у него вышло еще два издания), но и состоял в переписке с главным архитектором Москвы, перед которым отстаивал свое видение дальнейшей судьбы бывшего Дворца пионеров на Воробьевых горах, не стеснялся критиковать власти за современную застройку Зеленограда и, кстати, резко высказывался по поводу событий на Украине. При этом ревностно следя за судьбой объектов, к созданию которых он имел отношение, Новиков адекватно оценивал свое место в современном мире. «Я — архитектор двадцатого века», — говорил он про себя, как бы признавая, что может не разбираться или не чувствовать в должной мере тенденции современной архитектуры.

Феликс Новиков прожил не просто долгую, но и очень интересную жизнь. Детство в Баку и Тифлисе, учеба в Москве… На фотографии выше он запечатлен в 50-х годах в Венеции во время турне молодых архитекторов по Италии — совершенно немыслимого путешествия для рядового советского человека. Атрибутами жизни успешного архитектора того времени также были поездки на автомобиле, походы в рестораны, «Голубые огоньки»… Кто-то назовет его баловнем судьбы, но Феликс Аронович был единственным из семьи, кого не перемолола жизнь в ту эпоху. Отец провел пять лет в лагерях, мать так никогда и не оправилась после принудительного лечения, призванный на войну старший брат погиб в тылу еще до отправки на передовую… В Америку Новиков в начале 90-х уехал оскорбленный, как он сам выражался, распадом Советского Союза и наступлением лужковской архитектуры, чувствуя свою ненужность родной стране. Уехал, кстати, не столько в поисках лучшей жизни, сколько за семьей — ранее туда перебралась его дочь с внуками. Успешно встроившись в американскую жизнь, он тем не менее не терял связи с Родиной, с которой в основном и была связана его деятельность. Критикуя власти, оставался патриотом России, о любви к которой говорил публично.

Уже после выхода книги об Игоре Покровском я предпринял попытку сделать-таки интервью с Новиковым. К моему удивлению, в данном случае Феликс Аронович — видимо, как человек старой закалки — отреагировал, пожалуй, слишком основательно и, я бы сказал, бюрократично. Предложил устроить его в письменном формате. Делать интервью в таком «неживом» виде — при всей открытости и искренности Феликса Ароновича, готовности с ходу отвечать на любые вопросы в обычном общении — мне показалось неправильным. Но интервью фактически состоялось — в виде неоднократных частных разговоров, которые я использовал, в том числе, для того, чтобы прояснить какие-то «исторические вопросы», и, главное, в виде прошедшей в прошлом году онлайн-встречи в библиотеке МИЭТа, на которой задать вопросы Новикову могли все пришедшие, а услышать ответы — и сегодня могут все желающие. Эта встреча стала возможностью «прикоснуться к истории» для тех, кто, как и я, «не застал» последнее живое выступление архитектора в МИЭТе в 2010-м году, и развеяла стереотип «где мы и где Феликс Новиков» и «где наше время, а где эпоха создания Зеленограда» еще для одного поколения жителей нашего города.

Спасибо Феликсу Ароновичу за все, что он для нас сделал — и полвека назад, и в последние годы. Спасибо и — вечная память!

Павел Чукаев